День четвёртый. Преодолеваем перевал. Середина фестиваля.
Утром авангард — вечером классика. Да нет, про утро так нельзя. Просто два спектакля, которые актёры играют о себе. О себе сегодняшних, и сегодняшним языком. Хотя КМТИ выбирает язык танца, а КОД язык близкий вербатиму. За мной сидят малыши-жарптички. Они второй день совсем ничего не понимают в происходящем. Как котята они реагируют на звук и движущиеся объекты. Если на сцене мелькает что-то яркое — их это привлекает. Если нет — пытаются свернуться клубочком на кресле и уснуть. Если звучит бодрая музыка, они вздрагивают и начинают вылизываться и потягиваться. Если музыка им невнятная, они беспокоятся и нервно мяукают.
Каждое упоминание о Зелёной кошке вызывало у них искренний смех. И в то время, когда более взрослая часть зала цепенела от всё более и более явно надвигающегося ужаса распада, уничтожения и самоуничтожения личности героя, птички всё веселее щебетали.
Москва — город, где нет одиноких детей? Где дети не пьют водку и таблеточные коктейли? Где детские трупы не находят в канализации? Или Москва — город, где всё это так буднично, что не вызывает никакой реакции, пока не произойдёт лично с тобой, как с героем «Зелёной кошки» Робертом? Или Москва — хаос слишком разных пространств и судеб, и даже те, кто сидят рядом в зале слышат и воспринимают мир совсем-совсем по разному. И на вечерних обсуждалках им только кажется, что они существуют в полилоге друг с другом?
Про спектакль «Я буду жить» разные дети говорили «Вот это круто! Вот это спектакль!». А разные взрослые говорили: «Банально. Вторично. Примитивненько по мысли». Согласна со всеми и не согласна ни с кем. Хореография точнее сюжета. Проживание полнее содержания. Такого синтеза авторской хореографии и драматического актёрского существования я никогда не видела так близко. Вот сижу и думаю, а что вообще я видела в этом жанре поближе к нашей земле, чем Барышников и Бежар? И не могу найти ответа.
А вторая половина дня — да, действительно, классика.
Очень чистенькие «Сёстры». Ася и Марина Цветаевы. Только их на сцене не две а пять. Очень чистенькие. В чулочках и без туфелек на сцене. А зачем тогда чулочки? И почему не носочки? Не могу поверить, что в этих чулочках они были дриадами утреннего сада, что в этих чулочках резвились с гувернёром, и всё оставались такие чистенькие… Взрослая мечта о детском мире. Почему она такая?
А потом «Граф Нулин». Всё внимание берёт на себя неразгадываемый трёхликий герой: немка-гувернантка — Пушкин — шпиц. Отчего немецкий акцент? Откуда тут гувернантка? Почему Пушкин — шпиц? Но герой (героиня?) — дивное существо. И в этом почему-то основное и очень пушкинское очарование.
А по лестнице к залу всё выше и выше взбираются, взлетают фестивальные газеты. Читать интересно. Но мы, читатели, мешаем тем, кто чтению предпочитает движение.
Начинаются расставания. Сегодня эксперт Артур Соломонов был с нами последний раз. Завтра улетает в далёкие края. Последний день фестиваля он предпочёл быть с детьми, а не со взрослыми. Не знаю отчего, но меня это радует.
Александра Борисовна.
©
Студия «Крыса и Ко...», 2017 г.